В пн вышел на свободу оппозиционер, публичный деятель Дмитрий Дашкевич. За сеткой он провел 15 суток, был осужден за роль в «несанкционированной акции» в Минске.
В интервью «Нашай Ніве» Дмитрий Дашкевич поделился впечатлениями от еще одного пребывания в Центре изоляции правонарушителей на Окрестина.
Он поведал, что в ЦИП на Окрестина его поначалу посадили в самую обыденную камеру, но лишь он лег спать, как его попросили собраться и выйти оттуда. «Завели в бетонную клеточку. Статус данной клеточки найти весьма трудно — это не изолятор и карцер. И в изоляторе, и в карцере на ночь должны откидываться нары, есть постоянно вода. А это была самая рядовая каталажка. Я задумывался, что опосля 5 лет тюремного опыта меня нечем изумить, но я офигел, когда это узрел. О этом необходимо орать», — считает он.
По его словам, там просто пытают людей. Дмитрия забросили в камеру к полковнику ГАИ Сергею Масловскому, который обязан был лежать на этом бетоне 13 суток. В примыкающей камере был капитан милиции Промышленного района Дмитрий Кулаковский, который ушел со службы в августе.
«Им не дают ни зубной пасты, ни пилюль, ни передач от родных. Я хожу по этому бетону и говорю: «не хватает лишь воды, чтоб заливали», — а полковник гласит: «Так заливали». Это каталажка, которой управляют садисты. Я спрашивал, почему тут люди дремлют на бетоне, без нар, без воды. На это на меня кричат: «Ты падла, мразь, я вас так, я вас сяк». Это нереально перевести на человечий язык. Люди по месяцу посиживают там без душа, без ничего, к тому же раздевают перед тем, как закинуть в камеру, чтоб ты мучился больше всего», — поведал Дашкевич.
Он отметил, что его мало выручило то, что уже начался отопительный сезон, начали греть батареи, и полковник, когда уходил, оставил свитер.
«А так там просто умереть можно через месяц — это таковая дичь не поддающаяся объяснению, о этом необходимо орать повсевременно. Они понимают, что закона нет. И если Лукашенко гласил «время от времени не до законов», то это не метафора, они в этом живут. Лишь не «время от времени», а повсевременно. Они прессуют бывшую милицию, их не выпускают, притворяют новейшие день, пишут новейшую лажу. Капитану написали, что вышел из Окрестина и фоткал здание — так у меня телефона нет, гласит тот. «Ничего, очевидец гласит, что есть». Так я не выходил никуда. «Ничего, очевидец гласит, что выходил». Просто начхать на все», — поведал он.
Камеру он обрисовал так: она примерно 1,6*2*3 метра, там есть нары, которые откидываются, но их не отбрасывают. Там специально отключили воду, схватило у кого желудок, ты сходил в туалет и смыть никак не можешь.
«Если грубо, чтоб соображали, то необходимо зайти в туалет, опорожниться, не смыть и лечь рядом спать на кафель — это примерно то, что соответствует тому помещению. Если ты один, то проще не есть, чтоб не ходить в туалет, если вас двое и вы поели — то это шокирующее зрелище. Воды весьма тяжело допросить», — поведал он.
«Мне полковник говорил, что в ту каталажку забрасывали на денек поэта Дмитрия Строцева, тренера по кикбоксингу Юрия Булата, у их есть перечень, кого туда кидать. Я посидел там трое суток, но может супруга за меня заступалась, может общественность услышала, но на ночь перед шагом меня забросили в нормальную камеру, где опять повстречал этого полковника Масловского, ему опять набросили 15 суток. Когда он поначалу узрел эти условия, то стал голодовать, он человек в годах, взошло давление, его забрали в поликлинику МВД, там сестрички ставили капельницы и рыдали. За ним лично приезжал начальник изолятора, поначалу не дали, но через дней 5-6 отвезли назад на Окрестина. Задумывался, посадят в нормальную камеру, но опять бросили на бетон. Капитан отсидел в каталажке 22 денька», — добавил Дашкевич.
«В 5 утра нас вывели на шаг в Барановичи, до обеда мы стояли во дворе. Позже забросили в автозаки, по дороге в одном из автозаков лопнуло колесо, омоновцы бегали, меняли. Кое-где под вечер привезли в Барановичи. Там, мне кажется, у людей осталось еще более людского, но из Минска их повсевременно прессуют.
Если кто-то опосля каталажки на Окрестина приезжает в Барановичи, то ему кажется, что классные условия, и журналисты пишут о этом. Тогда сходу звонят из Минска и приказывают создавать нестерпимые условия и там: матрасы скрутить, на нарах не посиживать. Весьма много нездоровых в Барановичах, самая «убитая» кутузка, которую я лицезрел, здание разваливается, большая влажность. У меня температура поднималась до 38, у кого чутья нет, кого лихорадит, фармацевтических средств не допроситься. Но адекватных людей там все таки больше.
Естественно, был шанс не выйти, я к нему готовился. Оценивал свои шансы 50 на 50, но не посадили. Чем больше загоняешься, тем ужаснее посиживать», — окончил поведал Дмитрий Дашкевич.
Источник: