Белорусскому управлению удалось предупредить раскол общества в стране, заявил на деньках глава МИД Беларуси Владимир Макей. Но, как считают специалисты, раскол только продолжает усугубляться, а власти для его разрешения не решают никаких шагов.
В Беларуси уже месяц длятся политические протесты. Что сделалось их триггером? Почему в стране произошел раскол? О этом в интервью рассуждает социолог Лена Артеменко.
– Нынешние протесты стали самыми массовыми за всю историю Беларуси. Специалисты их уже именуют неповторимым явлением. Что сделалось триггером, если посмотреть на их исходя из убеждений социологии?
– Сейчас мы лицезреем как повышение числа людей, вовлеченных в политическую жизнь, так и усиление пропротестных настроений. Понятно, что люди высокообразованные и среднего класса постоянно в наименьшей степени поддерживали Лукашенко, меньше доверяли системе и результатам выборов, но конкретно сейчас они активировались. Не достаточно того, других кандидатов стали поддерживать все наиболее широкие слои населения, люди стали посильнее вовлекаться в протесты.
А чтоб отдать социологическое видение вопросца, я обязана объективировать происходящее. И мне бы не хотелось преуменьшать солидарность и остальные вещи, но если гласить про наружные причины, которые на это воздействовали, на мой взор, есть несколько вещей, которые определили таковой подъем. Это эпидемия, скопленная тревога и географическая ограниченность в перемещении. Почти все люди, которые могли в летнюю пору отдыхать за границей, проводить приятно время, попали в ситуацию замкнутого места и накапливающейся волнения. Всему этому нужен был выплеск.
Очередной фактор, повлиявший на массовость протестов – это весьма активная информационная кампания кандидатов. По моим наблюдениям, она еще шире, чем в прошлые годы, а именно у Бабарико.
– Что вы сможете сказать о лице протестующих?
– Протесты затронули широкие слои населения. Это и молодежь, и люди среднего возраста, также 50-60 летние граждане страны. Не считая этого, сейчас мы смотрим, что политизировались и люди среднего класса, имеющие устойчивое вещественное положение и работа которых не достаточно зависит от страны. Обычно это инертная, пассивная группа, а на данный момент она себя проявила. Посреди их есть и программеры, которые ликвидны на международном рынке и не очень зависят от стабильности снутри страны.
Есть таковая мысль в политической транзитологии, что у людей возникает запрос на демократию, на правовое правительство, когда у их возникает свой капитал, который необходимо охранять.
– Вначале протесты начались из-за фальсификации выборов. Опосля событий 9-11 августа люди уже слились на другой почве – против беспощадности силовиков…
– Так оно и есть. Потому во всех требованиях стачкомов и в петициях пункты про политзаключенных и наказание виноватых находятся на эксплицитном уровне. Еще я могу сослаться на незаконченное исследование Оксаны Шелест из Центра европейской трансформации. Там проводят опрос участников воскресных маршей. Итак вот согласно заявлениям протестующих, такие требования как: приостановить насилие, высвободить всех задержанных и наказать виноватых в насилии – принципиальная составляющая в данном движении.
Белорусы, узнав о побоях, унижениях, жестоком воззвании с задержанными, получили суровый психический удар. Люди тяжело переживают все это.
– Сейчас мы с восхищением смотрим за массовым выходом людей на улицы. Лицезреем, что белорусы помогают друг дружке как могут: волонтерские проекты, помощь бизнеса, сбор средств для тех, кому они необходимы и пр. Почему общество конкретно сейчас оказалось таковым солидарным?
– Это быстрее эффект психический, чем социологический. Идентичность весьма сильна лишь в противоположности. Есть «я» и есть «остальные». Так как противоборство на данный момент приметно усиливается, группа сплачивается снутри себя. Это все психические вещи.
В том числе реакции людей на происходящее, солидарность, оказание помощи остальным, на мой взор, это все пробы совладать с опаской. Когда ты не контролируешь ситуацию, это попытка хоть что-то взять под контроль, хоть то-то создать, и это как один из выходов в данной сложной ситуации.
Что мы лицезреем? Люди замыкаются в каналах, которые им близки, которые соответствуют их точке зрения. Согласитесь, что информация, которую люди получают, очень политизирована, она довольно высочайшего уровня накала. Весьма много контента зрительного, аудио-визуального. Происходит массивное накручивание, в том числе, и в телеграмм-каналах, и с сиим психологически тяжело управляться.
– Если же посмотреть на солидарность с социологической точки зрения?
– Исходя из убеждений социологии солидарность и готовность созодать что-то не только лишь в собственных интересах, а на благо общества, весьма тесновато соединены с критериями, в каких формировалось поколение. К такому выводу, к примеру, пришли создатели «Евро исследования ценностей».
Грубо говоря, если уровень сохранности в момент формирования поколения был высочайший, то позже люди больше открыты ценностям гендерного равенства, поддержки экологии, к постматериалистическим ценностям, к которым относится и помощь ближнему. Если поколение формировалось в критериях, когда сохранность вещественная и физическая подвергались сомнению, то люди больше склонны концентрироваться на своей выгоде, и они не так проявляют альтруизм и солидарность. Мы лицезреем это по странам Западной Европы, которые ушли далее, чем мы в таковых вопросцах как благотворительность, штатские инициативы и т.д.
Детство сегодняшних 30-летних белорусов, а это в главном те люди, которые сейчас проявляют солидарность, вовлечены в волонтерскую деятельность, пришлось на более- наименее размеренное начало 2000-х годов. И это фактор в пользу того, что они наиболее склонны к альтруизму, чем люди старших возрастных групп, которые росли в тревожные времена.
– В то же время, невзирая на гигантскую солидарность, мы смотрим превосходный раскол в обществе…
– Да, но это естественный процесс. Чем больше объединение в «собственной» группе, тем больше отторжение иной. И чем выше эта сплоченность снутри, тем ужаснее становится отношение к наружным акторам.
– Тем не наименее, это волнует. Какие пути решения тут могут быть?
– Биться с сиим нужно контролем за медиасферой в неплохом смысле этого слова. Так, в телеграмм-каналах (хотя я и понимаю почему) мы лицезреем сплошной поток дегуманизации обратной стороны. Да и то, что транслируется на госканалах, по другому как чернью именовать недозволено. Все это только увеличивает раскол.
Потому весьма принципиально увеличивать свойство муниципальных СМИ для того, чтоб пробудить хоть некое доверие не у их аудитории. Это обязана быть испытанная информация и высочайшее свойство журналистики. Но, видя как блокируются независящие медиаресурсы, тяжело представить, что совершенно некий другой глас сейчас быть может услышан.
Необходимо осознавать, что исходя из убеждений медиапотребления люди весьма избирательны. Действие СМИ начинается с того момента, когда они выбирают канал коммуникации. Из-за когнитивного диссонанса они не употребляют остальные каналы. И чем больше идет накал в обществе, тем еще наиболее люди замыкаются в собственных каналах коммуникации и меньше готовы слушать остальные. Что быть может далее, даже тяжело спрогнозировать, так как накал не спадает, а вырастает. Ну и никаких шагов со стороны властей, чтоб разрешить эту ситуацию, невидно. Стоит только надеться, что сами белорусы сумеют разрешить эти конфликты.
Источник: